|
Страничка с сайта, посвященного памяти зверски убитого питерского журналиста Антона Талалаева (http://Pamiati-journalista.narod.ru) Примечание: новости на сайте
обновляются круглосуточно ©Антон ТАЛАЛАЕВ (Вильнюс). Из
литовских рассказов. НОЧЬ ПОЛНОЙ ЛУНЫ, или ГНЕВ ПЕРУНА 7. Левой рукой
человек удерживал короткий натянутый собачий поводок, и я увидел, что шагах в
двух впереди него рысью шла некрупная немецкая овчарка. Я никогда не видел ее прежде. Были у нас в великом множестве почти ручные белки и бельчата. Вороватые вороны отслеживали все беличьи схроны в кустах и периодически их опустошали. В мае над Шилосом, не смолкая, звенели соловьи. Обычными были посвисты синиц. Воробьиное чириканье – кто тут только не селился. А вот овчарку я увидел здесь впервые. Они молча двигались, высвеченные неистовым лунным светом, – собака и человек, словно в каком–то сомнамбулическом, заведенном не их волей, ритме. Было в этой картине что-то от старого “сюр”: – Мадам, ваша девочка в таком легком
платьишке, а ведь зима… Мадам, такой сильный холодный ветер… Он сорвет шляпку
с головы вашей девочки, мадам! – Не сорвет. Я ее гвоздичком прибила. …Метрах в трех
позади них, так же прямо и механически четко двигались двое. Все вместе они образовывали треугольник, клин, пристегнутый поводком к овчарке. Я посмотрел на часы. Было чуть больше 2-х ночи, и я вспомнил о рассказе Юрате про ночные обходы главврача. Безумие какое-то, подумал я. Может быть, лунатизм? На троих. Я задернул шторы и моментально заснул. Дней через десять я снова увидел главврача в столовой. Значит, появились новенькие. На следующее утро, перед тем, как сесть в автобус, я сам подошел к нему. Он стоял у торца здания, выложенного из серого кирпича, почти сливаясь с ним, и наблюдал за посадкой в автобусы. Для начала я поздоровался, и меня удивило, как непривычно тепло прозвучал ответ. – Доктор, – сказал я. – Говорят, у Вас необычная судьба… Он вздрогнул и глухо спросил: – Кто? Кто говорит? – Люди. Вы купаетесь в озере круглый год. Занимаетесь спортом… Я хотел бы написать о Вас… – Я не даю интервью. Никогда, – произнес он жестко. Но в его голосе не было враждебности. Что-то иное, но что? Я не мог понять. – Ну может быть, на этот раз Вы сделаете исключение? Я спрашивал весело, легко, я вообще не знал, что такое отказ, когда дело касалось работы. И не мог принять его всерьез. Такая она, моя профессия, – каждый понимал, что, если к нему обращается журналист, то это представляет интерес отнюдь не личный. Это интересно многим. Иначе бы к тебе не подошли.
|