Из книги рассказов Антона Талалаева: "Сказки
земли Перуна"
Страничка с сайта, посвященного памяти зверски убитого питерского журналиста Антона Талалаева (http://Pamiati-journalista.narod.ru)
Примечание: новости на сайте обновляются КРУГЛОСУТОЧНО
©Антон
ТАЛАЛАЕВ
КАРОЛЕНЕ ЭЛЯНА
– У тебя есть жена? – спрашивает Шарунас.
Ему скоро шесть. У него белые –белые волосы, светлее моих. И синие
распахнутые в мир глаза. Когда он опускает ресницы, тень чуть приглушает
синеву, – я чувствую, Шарунаса гложат какие-то очень личные вопросы. Он вовсе
не готов выплеснуть их первому встречному.
– Нет, – смеюсь я. – У меня нет жены.
– А сын?
– Если нет жены, Шарунас, то откуда же сын?
– Так у тебя нет сына?
– Нет.
Он молчит. В тонких пальцах – травинка. Он то закручивает ее, то распрямляет.
Зеленая пружинка. Крохотный локон эльфа.
– А у моего папы есть сын, – вдруг произносит он едва слышно и опускает ресницы так, что я не вижу, что там творится в его глазах.
Я боюсь спросить про маму. Боюсь наступить на то, к чему – я это чувствую – и прикоснуться запретно.
– Ты? – спрашиваю я.
– Да.
– Значит, у тебя есть папа. А кто еще?
– Бабушка.
– А как ее зовут?
– Эляна! – лицо мальчика светлеет, в синих глазах – радость. – А еще ее зовут Каролене.
– Королева? – переспрашиваю я.
– Да нет же! – возражает против перевода Шарунас. – Я же сказал – Каролене!
– Каролене… – повторяю я. – Ты нас познакомишь?
– Конечно! – произносит он с готовностью.
И после паузы строго спрашивает:
– Ты действительно хочешь познакомиться с моей бабушкой?
– Да.
– Она скоро придет. Правда, мне, наверное, здорово влетит за то, что я зашел к тебе.
– Почему?
– Она не разрешает заходить в чужие комнаты.
– Ну если так, допиваем чай и идем гулять. И дождь уже кончился.
– Пойдем! – радостно откликается Шарунас. – А ты можешь сходить со мной к озеру?
И добавляет тихо:
– Мне одному туда нельзя.
Озеро от нас в нескольких шагах. Но купаться еще очень-очень рано. Лед
оттаял только у берега.
– К озеру? – уточняю я.
– Да. Я покажу тебе синего... нет – голубого-голубого – рака.
– Тогда пошли. Только... Ты уверен, что бабушка не будет сердиться?
– Нет. Она велела мне быть у твоего окна и одному никуда отсюда не уходить, пока она не вернется. Но мы ведь пойдем вместе?
– Так ты не случайно оказался под дождем на этом газоне?
– Нет.
Он опять потупил глаза.
– Папа на работе и приедет только вечером. Если сегодня воскресенье.
До воскресенья был целый день. Но я промолчал.
– А бабушке надо полечить зуб. Он всю ночь болел.
– Ах вот, оно что. Так твоя бабушка меня знает?
– Да. Только вы не знакомы. Потому, что ты работаешь в редакции, а бабушка – на заводе.
– На "Сигме"? – догадался я.
Корпуса профилактория "Сигмы" были рядом с нашими.
Шарунас кивнул.
***
Мы вышли. Небо было серым, нигде ни просвета. Газон, на котором Шарунас
одиноко гонял мяч под дождем, сиял свежей ровной травой. Где-то, совсем близко
– из соснового бора – шествовала к нам весна.
По тропинке меж сосен мы спустились к озеру. Лед начинался метрах в трех
от берега. Пористый, серый, набухший.
От берега к нему тянулся деревянный – в три доски – причал для лодок.
Сейчас он был пуст. Доски были рыжими и мокрыми. Вода вокруг них казалась
бездонной.
– Пошли, – сказал Шарунас и потянул меня за руку. – Он там.
– Пошли.
Я сильно сомневался насчет синего рака. Точнее, насчет того, что смогу его увидеть. Возможно, он был из тех существ, которые показываются только детям и старикам.
Шарунас шел, крепко держа меня за руку.
Ступив на причал, он резко нагнулся к черной ледяной воде и пошел вдоль
края, пристально всматриваясь в глубину озера. Теперь уже я сжал покрепче его
ладошку – таким хрупким показался мне этот странный мир – крохотный белоголовый
мальчуган над бездной ледяного омута, под хмурым низким бескрайним небом, уткнувшимся
в колючую щетину черного леса за озером, у горизонта.
Мы дошли почти до края, когда Шарунас негромко сказал:
– Вот он. Смотри!
Я нагнулся. И сразу увидел его. Он лежал на дне – неподвижный и огромный, словно проживший не одну сотню лет. Отчетливо было видно туловище, конечности с огромными клешнями...
– Вот это да! – невольно вырвалось у меня. – Вот это – да!
Он действительно был ярко ультрамариновым, как будто его только что покрасили блестящей эмалью.
Шарунас улыбался так, словно получил приз.
– Я никому его не показываю.
– Почему?
– Ну... Я сказал про него папе...
Шарунас замолчал.
– Ну и?.. – спросил я.
– Папа... Он долго смеялся. Он сказал, что когда я подрасту, он возьмет меня на ночную охоту за раками. И тогда я увижу, какие они на самом деле, и где сидят.
– Ночную?
Признаться я ничего не знал об охоте на раков. Я привык их видеть вареными на блюде в пивбаре. И то нечасто. Обычно в Вильнюсских пивных подвальчиках вместе с пивом подавали другое – соленые сухарики, соломку, кусочки твердого сыра с тмином. А к этому обязательному набору – по желанию. Например, свинячьи ножки с великолепным гарниром. Или ушки. Но их я никогда не заказывал... Синий рак. Это круто.
– Разве на раков охотятся ночью? – спросил я.
– Да. Садятся в лодки. Берут фонари. И плывут к их норам.
– А-а, – протянул я.
Охота на свет. Значит, раки, как мотыльки, ловятся на свет...
– Папа смеялся и я решил, что раз так, то это будет моим секретом.
Шарунас не спускал глаз с воды.
На дне озера по-прежнему неподвижно лежало неправдоподобно большое ультрамариновое ракообразное. Среди серо-черных красок взбухшего озера, оно казалось необычайно ярким.
Мы постояли так еще несколько минут. Потом он махнул существу на дне рукой и попрощался по-литовски:
– Атя!
– Пошли, – сказал он мне. – Бабушка, наверно, вернулась.
***
Мы уже подходили к тому самому газону, на котором Шарунаса застал дождь, когда я увидел бегущую к нам женщину.
– А! – крикнула она издалека. – Вот вы где!
– Сеняле! – воскликнул Шарунас. – Сеняле!
А она была уже рядом – высокая, статная, красивая – столько нежности и любви было в таких же, как у Шарунаса синих глазах, столько радости в белозубой улыбке, столько защищающего от всех бед тепла...
Она наклонилась к внуку, обхватила его, прижала к себе.
– Мано вэйкяле!..
– Сеняле, – слегка отстраняясь, произнес Шарунас. – Познакомься. Это – Антонио. А это – моя бабушка.
– Эляна, – сказала она, выпрямившись.
И царственно протянула мне руку.
Было в ней – жестах, движениях, осанке – что-то особое. Ореол неспешной величавости окружал ее. И царственная величавость эта была напрочь лишена манерности. Она была врожденной.
Да, это была Каролене.
– Очень рад, – произнес я смущенно.
– Спасибо Вам, Антоне, за Шарунаса. Дети еще не приехали, он здесь почти один.
– Есть еще "клоунас", – хмуро сказал вдруг Шарунас.
– Да, – засмеялась Эляна. – Есть тут еще один мальчик, да... Я очень рада, что Вы нашли время погулять с Шарунасом... Я хочу пригласить Вас к нам в гости. На чай. Придете?
– Спасибо, – я слегка поклонился.
Мне нравились эти люди.
– Мы живем вон там!
Эляна показала рукой на одно из зданий:
– Вон видите – в окне третьего этажа – это наш дедушка выглядывает. Видите, смеется? Вон-вон там! Рукой машет... Там мы и живем.
Действительно, в одном из окон я увидел человека. Он улыбался и помахивал нам рукой.
– Мы ездили к зубному врачу, только что вернулись, – сказала Эляна. – Привезли всяких вкусных вещей. Так что, Антоне, заходите к нам на чай. Часов в пять, хорошо?
– Обязательно, – сказал я. – Спасибо. Приду обязательно.
– Он не обманет, сеняле, – сказал Шарунас по-литовски.
– А это я знаю и без тебя, Шарунеле, – засмеялась Эляна и ласково потрепала его по макушке. – Так в пять, Антоне!
Мы расстались.
***
... В пять вечера я постучал в их дверь. Она распахнулась, и прекрасная Каролене пригласила меня войти.
Стол был накрыт белой скатертью и уставлен яствами.
Шарунас ухватил меня за руку и повел к деду, который уже поднимался мне навстречу – невысокий, седой – он был старше Эляны, сдержанный.
– Здравствуй, – сказал он приветливо. – Мы с тобой, можно сказать, тезки. Меня зовут Антанас.
– Литовский вариант? – улыбнулся я.
– Да, практически так. Проходи. Мы тебя ждем.
И добавил:
– Я тебя отследил с того момента, когда ты через газон пошел.
Его глаза смеялись.
– Дедушка – старый разведчик, – серьезно сказал Шарунас.
Вот оно что, подумал я. Да, ведь была война. Разведка – чья?
Лицо Антанаса было непроницаемым.
– Прошу всех к столу, – весело сказала Эляна и широким жестом обвела накрытый стол.
Мы пили чай. Ели какие-то необыкновенно вкусные пирожные, варенья, орешки... И все говорили, говорили о чем-то, чему-то смеялись.
Впрочем, "шумели" только мы трое – Шарунас, Эляна и я. Антанас оказался большим молчуном. Он только посмеивался, да курил сигарету за сигаретой.
В конце ужина он неожиданно произнес:
– А скиландисом я угощу тебя уже в Вильнюсе. Ты ведь придешь к нам?
– Да-да, Антоне, – поддержала Эляна. – Ты обязательно должен побывать у нас на Седьмом Небе!
– Где?!
– На Седьмом Небе – там мы получили новую квартиру, – смеялась Эляна.
– Да, – улыбнулся Антанас. – У нас новая квартира на седьмом этаже. Это его Эляна называет седьмым небом.
***
Вечер опустился на сосны и травы, тихое спящее еще озеро, в котором обитало фантастическое существо.
– А теперь давайте погуляем? – предложила Эляна.
Вчетвером мы вышли в прохладные сумерки апрельского вечера.
Март только кончился, и близость весны сейчас особенно остро чувствовалась. Мы шли по тихой аллее. Они расспрашивали меня о родителях, о Севере. Было очень покойно.
В какой-то момент, когда Антанас с Шарунасом, увлеченные игрой в круговые догонялки – кто кого первый коснется и не даст прикоснуться к себе, оторвались от нас, Эляна вдруг тихо сказала, глядя на них:
– У нас большая трагедия, Антоне...
– Трагедия?
Я резко обернулся к Эляне. Так оно было неожиданно, это признание. Так не вязалось ни с ними, ни с этим вечером, в котором, казалось, нет и не может быть места ничему плохому, никакой беде.
– Да. Мама Шарунаса... Она ушла. В другую семью. Это такая трагедия для всех нас, Антоне.
– Ушла?
– Да. Уехала в другой город.
– Мама Шарунаса? – у меня сжалось сердце. Я не мог в это поверить.
– Да... Моя дочь…
Ее голос дрогнул. Она вскинула голову. Я не видел ее глаз.
Одни – от стыда, неловкости, от боли – прячут глаза в землю. Другие – в
небо. Каролене смотрела высоко вверх, выше дальнего леса, за горизонт, откуда
обычно всходило невидимое сегодня солнце.
………..
Vilnius, 1986